Надо, надо умываться?

«Грязь — это вещество в непривычном месте». Эту фразу приписывают британскому премьер-министру лорду Палмерстону. Привычность/непривычность — главный критерий, по которому мы оцениваем качество окружающей среды. Всего два-три десятилетия назад (а в России и того меньше) почти все общественные пространства — рабочие кабинеты, кафе и рестораны, тамбуры поездов, самолёты — были полны табачного дыма; некоторые жаловались, но никто не изумлялся, не пытался немедленно увести детей. А путешественник во времени из XVII века, возможно, пришёл бы в ужас от запаха бензина, разлитого в атмосфере больших городов, который мы начинаем замечать лишь вернувшись после нескольких недель отпуска где-нибудь на Алтае или в Альпах.

К стандартам чистоты этот подход применим ещё в большей степени. Они довольно условны, подвержены влиянию моды и господствующих взглядов. Методы поддержания (или неподдержания) тела в чистоте так разнообразны, что становится ясно: человек привыкает ко всему.

Народы, населявшие Средиземноморье, родоначальники нашей цивилизации, с древнейших времён уделяли огромное внимание чистоте — из соображений как гигиенических, так и ритуальных. «Отец истории» грек Геродот с уважением писал об обычаях египтян, носивших всегда свежевыстиранные льняные одежды и совершавших омовение в холодной воде дважды днём и дважды ночью, — это даже по современным меркам исключительная степень чистоплотности.

Для греков омовение тоже было делом священным; в великих поэмах Гомера «Илиада» и особенно «Одиссея» ритуал омовения описывается с любовной тщательностью; омовение гостя — непременный атрибут древнегреческого гостеприимства, в «Одиссее» он встречается больше десяти раз. Но, конечно, ни одно древнее государство не достиго таких высот в массовой помывке своих граждан, как римляне.

Сначала они добывали воду как все, по старинке — из рек и колодцев, но постепенно до такой степени усовершенствовали технологию акведуков (это слово в переводе дословно значит «водопровод»), что в пору расцвета государства многочисленные римские водопроводы снабжали город водой в количестве свыше 1000 литров на человека в день — вчетверо больше, чем расходует в среднем современный житель Северной Америки, самой, пожалуй, чистоплотной части света. «Кто тщательно подсчитает объём воды, который акведук доставляет в город, — писал учёный-энциклопедист Плиний Старший, — с учётом всех бань, бассейнов, домов, каналов, садов и загородных вилл, и прикинет, сколько на пути его следования выстроено арок, пробуравлено гор, выровнено долин, — тот признает, что в целом мире нет ничего более достойного восхищения».

Римские бани служили не только для помывки; это были настоящие клубы, где люди общались, знакомились, обговаривали дела, сплетничали, занимались спортом. Некоторые даже использовали банный день для интеллектуального развития: при банях часто строились двойные библиотеки (одна для латинских книг, другая для греческих), а уже упомянутый Плиний Старший, сокрушаясь, что взять свиток непосредственно в парную нельзя, брал с собой специального раба, который читал ему учёные труды наизусть (так была изобретена первая аудиокнига).

На закате империи два события нанесли сокрушительный удар по римской банной культуре. Во-первых, осадившие город варварские племена сломали и засыпали русла акведуков. Во-вторых, новая государственная религия, христианство, относилась к физической чистоте с некоторым подозрением, считая её плохо совместимой с чистотой моральной. Среди мировых религий христианство — одна из немногих, которая не прописывает никаких специальных гигиенических правил для своих последователей. Иисус шокировал фарисеев, не моя руки перед едой (и в этом, конечно, был глубоко неправ). Паула Римская, святая IV века, говорила, что у кого чистое тело и чистые одежды, у того нечистая душа.

Когда арабы захватили Испанию, они принесли с собой богатую культуру бань, умывания, обливания и содержания тела в чистоте. Но когда христиане отвоевали Андалусию, они первым делом разрушили многочисленные мавританские каналы и резервуары с водой. Настороженное отношение испанцев к водным процедурам как к чуждой мавританской привычке сохранилось очень надолго (некоторые утверждают, что по сей день).

Не вся средневековая Европа была немытой. Биографы Карла Великого сообщают, что он постоянно умывался, часто плавал в специальных бассейнах в своем дворце и приглашал придворных присоединиться. Но катастрофическая эпидемия чумы, разразившаяся в середине XIV века и унёсшая, по разным оценкам, от четверти до трети всего населения Европы, положила конец банным и помывочным забавам, особенно массовым. С этих пор в европейской медицине установилось твёрдое убеждение, что вода открывает поры, сквозь которые в тело проникают «миазмы» болезней, и поэтому мыться надо как можно реже, желательно никогда.

Этому поспособствовало ещё и развитие текстильной промышленности: доступность дешёвой льняной, а позже хлопковой нижней одежды позволяла людям побогаче часто менять исподнее, не моясь. Так жил, например, весь двор «короля-солнца» Людовика XIV: по свидетельству современников, сам Людовик полностью мылся всего пару раз за жизнь, но зато постоянно менял нижнюю одежду. (В книге нынешнего министра культуры Владимира Мединского приводится свидетельство русского путешественника, оказавшегося при дворе Людовика XIV о том, что его величество «смердит аки дикий зверь». Цитата эта, судя по всему, выдумана, и король вряд ли смердел, потому что помимо частой смены белья ещё и был постоянно надушен; но у северных народов, включая русских, традиция парных бань никогда не прерывалась совсем, и западноевропейская водобоязнь их и вправду могла удивлять.)

Хотя начиная с XVII века многие философы и медики стали осторожно пропагандировать холодные обливания и купания, а в XVIII веке англичане даже завели моду на купание в морской воде (сначала за границей, например в Ницце, — французы смотрели на это с изумлением, как на очередное свидетельство безумия англичан, и последовали их примеру только через полвека), настороженное отношение к водным процедурам сохранялось в Европе как минимум до начала XX века. Британский «практический историк» Рут Гудман попыталась жить по правилам викторианской эпохи, не принимая душ или ванну много месяцев, а только обтираясь влажной тряпкой; по её утверждению, через пару недель тело «стабилизируется» и перестаёт сильно пахнуть.

В XX веке гонку за чистотой возглавили американцы. В Америке, где нет старинных городов, а есть широкие просторы, было гораздо проще строить большие дома с современными сантехническими удобствами, а господствующая пуританская мораль к этому времени успела отказаться от грязелюбия ранних христиан и, наоборот, утверждала, что «чистота приближает к божественности».

Вскоре к этому добавилась реклама всевозможных шампуней, средств для ухода за кожей и волосами, дезодорантов, полосканий для рта; сложился некий стерильный идеал человека (особенно женщины) с идеальной кожей, идеальными зубами, полным отсутствием растительности на теле и абсолютным запретом на страшный B.O. (что означает body odor, «запах тела»). Ещё несколько десятилетий назад практически в любом американском отчёте о путешествии в Европу отмечались нечистоплотность и запах местного населения, да и сейчас такие наблюдения не редкость.

С древних времён до наших дней температура воды, которую использовали для купания, тоже служила индикатором моральной стойкости. Холодная вода считалась закаляющей, мужественной, очищающей; тёплая — расслабляющей, склоняющей к греху, опасной для здоровья. Позднеримский император Карин, опустившись в тёплую ванну, раздражённо крикнул прислужникам: «Вы мне приготовили какую-то женскую воду!» (сообщивший это историк замечает, что это было самое знаменитое высказывание этого императора).

Святой Иероним предупреждал женщин, что мыться вообще нехорошо, а в тёплой воде — особенно. Английский философ Джон Локк, а вслед за ним доктор Джон Флойер разработали целую систему морального воспитания молодёжи, основой которой было презрение к холоду. Эта система оказалась на удивление живуча: до сих пор английские школьники играют в футбол и регби в грязи, под дождём, а то и снегом — и в любую погоду бегают в шортах и майках. Простужаются они при этом, кстати, не чаще россиян, так что, может быть, философы времён Просвещения не были так уж неправы.

Иллюстрация: Wikipedia/Commons, Shutterstock

Опубликовано в журнале «Кот Шрёдингера» № 17 2016 г.