Ты никогда не повзрослеешь!

Родители, обвиняющие детей в нежелании взрослеть, могут подкрепить свои слова неплохой доказательной базой. Мы не просто стали дольше жить — удлиняются все периоды жизни. ООН недавно растянула период человеческой молодости до 45 лет.

Данные психологов говорят о том, что взросление замедляется. Например, недавнее исследование Лии Саммервилл из Гарварда показало, что способность поддерживать целенаправленное поведение в ­условиях конкурирующих побуждений всё реже формируется у людей младше тридцати. Или вот: по свежим данным социологов, мужчины начинают терять интерес к детским играм и занятиям в среднем с 42 лет. При этом 80% женщин считают, что на самом деле мужчины не взрослеют никогда. Есть, конечно, подозрение, что недовольство женщин связано с тем, что раньше детское поведение вроде капризов было  их привилегией — но легко ли оставаться инфантильной, если рядом с тобой не каменная стена, а такой же ребёнок?

Отчего же никто не желает взрослеть? Точнее, может, кто-то и желает, но в школе не повзрослеешь: это ситуация гиперопеки, и, несмотря на физиологическое созревание, школьник остаётся несамостоятельным просто потому, что продолжает сидеть за партой и выполнять задания учителей. Вуз мало чем отличается от школы: те же парты. Невозможно стать взрослым, не зарабатывая денег и не неся ни за что ответственности.

Самое интересное начинается дальше. Раньше двадца­тилетние заводили семью с детьми. Теперь ­первого ребёнка всё чаще рожают ближе к тридцати: ­хочется пожить для себя. В результате между условными 20 и 30 годами, между окончанием учёбы и началом семейной жизни появляется новый период — возраст экспериментирования, поиска себя в любви и карьере.

Это происходит во всём развитом мире. Психология новой возрастной группы ещё мало изучена, но, конечно же, в первую очередь ей предъявляют обвинения в инфантильности. Кидалты продолжают искать себя и избегают груза ответственности. Допустим, семьи они всё же создают, но чаще без детей — просто пробуют жить вдвоём, а потом разбегаются без трагических последствий.

Потом детей всё-таки заводят, становятся на ноги и в профессиональном смысле — вроде бы зрелость достигнута (приходится быть взрослым, раз больше некому). Но дети имеют свойство незаметно вырастать, и где-то между 45 и 60 снова обнаруживается terra incognita, неведомая земля нового возраста.

Раньше в это время наступала старость — лежи на печи, воспитывай внуков, жди скорой смерти. Теперь это нередко самый плодотворный период жизни: опыт есть, а серьёзных обязательств перед семьёй уже нет. И люди всё чаще снова идут учиться, осваивают новые профессии, меняют партнёра, ищут себя — словом, их поведение опять приобретает инфантильные черты.

Похоже, в новом расписании человеческой жизни расставание с детством вообще не предусмотрено. Раньше слово «взрослый» означало прежде всего «сформировавшийся». Но застывшая идентичность больше не выдерживает проверки временем: жизнь слишком быстро меняется, не позволяя нам оставаться неизменными.

Когда я дописывал эту колонку, научный мир обсуждал статью учёных МГУ о знаменитом (особенно ­среди читателей «КШ») нестареющем звере — голом землекопе. Биологи совместно с математиками приводят данные в пользу того, что необыкновенно долгая жизнь грызуна связана с его «застреванием» в детстве, — такой механизм называется неотения. В статье аргументирует­ся гипотеза, что неотения — это не только про голого землекопа, но и про «голую обезьяну».

По многим признакам взрослые люди больше похожи на детёнышей обезьян, чем на их родителей: наш мозг может развиваться намного дольше, хоть всю жизнь. Другие приматы быстро взрослеют. Они сделали ставку на силу и ловкость, зато мы, вечные любопытные дети, намного дольше живём и всю жизнь учимся. Так что не бойтесь быть немного ребёнком — возможно, именно в этом наше главное эволюционное преимущество.

Фото: NBC

Опубликовано в журнале «Кот Шрёдингера» № 3 (29) 2017 г.